Москва на службе России в годы Первой Мировой войны

О.Л. Сорокина, к.и.н.

Мировой войне предшествовал балканский кризис, началом которого стало убийство 28 июня 1914 года в Сараеве австрийского престолонаследника Франца Фердинанда. Покушение осуществили члены организации «Млада Босна» (1912 г. возникновения) Данило Илич, Гаврило Принцип. Но тогда в июне 1914 года превращению его в мировую войну ничего не предвещало. «Первое время официальные отношения между Веной и Петербургом не вызывали каких-либо осложнений. В обеих столицах не собирались обострять обстановку, в Вене попытались даже воздействовать на легитимные чувства царя и Сазонова, убедив их в необходимости организации единого фронта монархической Европы против сербов-революционеров… Однако царское правительство не клюнуло на эту удочку. Монархические чувства царя отступили на второй план перед империалистическими интересами. После неудачи на Дальнем Востоке Петербург выдвинул доктрину: «Назад, в Европу!». Балканы стали играть все возрастающую роль в экономических, политических и военно-стратегических планах Российской Империи… Сербия, являвшаяся по образному выражению венгерской газеты «Уйвидеки хирлаа» воротами на Балканы, занимала важное место в экспансионистских замыслах Петербурга. Она, по расчетам царского министра иностранных дел С.Д. Сазонова, могла стать центром возрождения Балканского союза, в состав в перспективе предполагалось включить Турцию и Румынию». В этих условиях «российское правительство решило действовать при помощи давно испытанных средств – от скрытого давления до военных угроз и гласных посулов.» (Ю.А. Писарев. Тайны первой мировой войны. Россия и Сербия в 1914-1915 гг. – М.: Наука, 1990. – С. 58-59). С одной стороны, оно посоветовало Сербии вступить в переговоры с Австро-Венгрией, чтобы снять накал напряжения. С другой стороны в Петербурге дали ясно понять, что в случае нападения Австро-Венгрии на Сербию Россия не останется в стороне. Вот как вспоминал позднее в эмиграции об этих днях бывший военный министр В. Сухомлинов: «в русском военном министерстве войны не ожидали… Как обыкновенно, в мае все войска покинули свои казармы, артиллерия приступила к практической стрельбе. В июле – готовились к проектированным еще зимой маневрам». (Воспоминания. – Берлин, 1924 г. С. 283.) И в этой размеренной обстановке «неожиданностью стало предложение прибыть на заседание Совета в Красное Село 12(25) июля в разгар лагерного сбора».

И завертелось. 13(26) июля 1914 года вводится Положение о подготовительном к войне периоде, но без объявления непосредственной мобилизации. Это Положение предполагало принятия всеми ведомствами мер для подготовки и обеспечения мобилизации армии и флота, крепостей и сосредоточения армии к границам вероятных противников. (В.А. Авдеев. Пролог исторической трагедии. Русская мобилизация в июле 1914 г.// Военно-исторический журнал. 1994. №7. С. 40-41). А уже 15(28) июля С.Д. Сазонов передает начальнику Генерального штаба Высочайшее повеление об изготовлении двух указов: одного о частичной мобилизации и другого – на случай общей мобилизации за подписью Государя императора. Но утром 16(29) июля австрийцы переходят сербскую границу. И все мероприятия, переговоры с немецкой стороной отходят на второй план. По оценкам С.Д. Сазонова день 16(29) июля был «многознаменательным для переговоров, предшествовавших объявлению нам войны Германией. В этот день мы узнали доподлинно, что военное столкновение между Австро-Германией и Россией и Францией стало неизбежно… Австро-Венгрия объявила войну, (Сербии – С.О.) и на другой же день начала бомбардировку Белграда. Против нас ею было мобилизовано восемь армейских корпусов, что вызвало с нашей стороны ответные мобилизационные меры на австрийской границе…(С.Д. Сазонов. Воспоминания. М., 1991. С.234-235). События этих дней катастрофически приближали страну к войне.

Развязка наступила 18(31) июля 1914 года, когда после долгих колебаний Николай II дает согласие приступить к общей мобилизации, первым днем которой и должен был стать день 18 (31) июля. В военные округа стали уходить телеграммы. А в 7 часов 10 минут вечера 19 июля (1 августа) германский посол граф Пурталес на аудиенции у С.Д. Сазонова вручил русскому министру иностранных дел ноту с объявлением войны, ответственность за которую возлагалось на Россию. (В.А. Авдеев. Указ. Соч. С. 45). 3 августа война была объявлена германским правительством Франции. В тот же день, передовыми частями германской армии был оккупирован Люксембург. Первая мировая война стала реальностью. 2 августа 1914 года в Зимнем дворце было совершенно торжественное богослужение, на котором присутствовал единственный иностранец, французский посланник, «представитель союзниц России» — Морис Палеолог, запечатлевший в своих воспоминаниях «Царская Россия во время мировой войны» (М.-Л., 1923 г.) этот судьбоносный момент. Он писал: «Зрелище великолепное. В громадном Георгиевском зале… собрано пять или шесть тысяч человек. Весь двор в торжественных одеждах, все офицеры гарнизона в походной форме. По середине зала помещен престол и туда перенесли чудотворную икону Казанской Божьей Матери… В благоговейной тишине императорский кортеж проходит через зал и становится слева от алтаря… Божественная служба начинается тотчас же, сопровождаемая мощными и патетическими песнопениями православной литургии. После окончания молитв, дворцовый священник читает манифест царя народу…». А 4 августа Государь с семьей торжественно въезжает в Москву под звон колоколов, встречаемый, по словам генерала А.И. Спиридовича, еще с большим, чем раньше энтузиазмом. Было обстоятельство, внесшее нотку горечи в то пребывание в Москве. Наследник был болен. Не мог ходить. На выходах его носил на руках казак-конвоец. В народе много про это говорили… 8 августа Государь принял городских голов со всей России, собравшихся в Москву для разрешения вопросов о помощи раненым. В тот же день Государь покинул Москву и отправился в Троицко-Сергиевскую Лавру. Отслужили молебен, приложились к мощам Угодника. Архимандрит Товий благословил Государя иконой явления Богоматери преподобному Сергию. Его Величество повелел отправить икону в Ставку, а сам с семьей направился в Царское село…(А.И. Спиридович. «Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 гг.», Нью-Йорк, 1960-62, С.3)

Наступившая реальность была намного прозаичнее. С первых же месяцев войны русское правительство на фронте сталкивается с недостатком снарядов и винтовок. Все предвоенные расчеты и нормы с первых же военных операций были опрокинуты. На юго-западном фронте норма снарядов была израсходована в 16 дней, а все запасы – в 4 месяца. Решить эту проблему русская промышленность не имела возможности. Восстановить израсходованное она могла только в течение года, так как к мобилизационной подготовке промышленности к большой и длительной войне никто не думал, и, наоборот, по выполнении «программы» заказы сокращались, хотя заказов до конца 1914 года было выдано более чем на 14 млн. снарядов, темпы их изготовления внутри страны отнюдь не ускорились. (А.Л. Сидоров. Экономическое положение России в годы первой мировой войны. М.: Из-во «Наука», 1973, С.20). Дело осложняло и то, что военная перестройка русской промышленности началась с опозданием и проходила без всякого плана, сравнительно медленно с колоссальной тратой средств, зачастую не соответствовавших результатам. И как следствие этих проблем стало положение дел на восточном фронте, где идя навстречу просьбам союзников, русское командование, не дожидаясь сосредоточения всех сил на театре военных действий (оно могло быть достигнуто лишь на 40-й день после начала всеобщей мобилизации), развернуло операции в Восточной Пруссии. В боях под Гумбиненом немецкие войска потерпели тяжелое поражение. Сняв значительные силы с Западного фронта, германское командование смогло осуществить частичное окружение в районе Танненберга 2-й армии генерала А.В. Самсонова. Около 30 тыс. человек попало в плен. В итоге русские войска были вытеснены из Восточной Пруссии. Тем не менее, немцам пришлось ослабить свои силы на Западном фронте, что позволило англо-французским войскам в кровопролитном сражении на Марне остановить германское наступление. План «молниеносной войны» провалился благодаря крови, пролитой русскими солдатами в Восточной Пруссии. В августе-сентябре 1914 года русские войска в грандиозной Галицийской битве нанесли тяжелое поражение австрийцам, потерявшим около 400 тыс. человек. Армии Юго-Западного фронта продвинулись на 280-300 км, захватив Галицию. Попытки немцев нанести поражение русским войскам в Польше (осенью 1914 года) не увенчались успехом. На Кавказе в ходе Сарыкамышской операции русская армия разгромила турок, потерявших 90 тыс. человек.

А в тыловые города России потекли эшелоны с ранеными и больными. Первый санитарный транспорт Москва встретила 8 августа. Правда, торжественность момента немного испортило то обстоятельство, что среди прибывших воинов большинство были просто больны, и только четверо среди них – трое солдат и один офицер–получили настоящие боевые ранения на полях сражений… Однако уже на следующий день москвичи увидели реальное лицо войны: к маленькой платформе Окружной железной дороги прибыл целый санитарный эшелон. «Москва оказывается недостаточно подготовленной для быстрого и рационального размещения прибывающих в нее раненых,- сообщала в передовице газета «Утро России». В необъятной Москве, с ее громадными пустующими дворцами, с ее монастырями, общественными зданиями и залами, вдруг оказывается недостаток в помещениях. В наличных лазаретах не хватает кроватей, и раненых приходится размещать вповалку, на соломе и древесных стружках». В той же статье была указана одна из главных причин возникшего кризиса – нераспорядительность чиновной бюрократии, которая не ассигновала вовремя необходимые средства, понадеявшись, видимо, на добровольные пожертвования…( В.Руга. «Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны /Владимир Руга, Андрей Кокорев. М.:АСТ, 2011, С. 104,116.).Прежде всего в лазареты превратились различные учебные заведения… Госпитали были открыты в Сельскохозяйственном институте, в Строгановском училище, в Училище зодчества и ваяния на Мясницкой, в здании Консерватории. В квартире директора и в чертежной Императорского технического училища (МВТУ имени Н.Э.Баумана) поставили 100 кроватей, а в студенческом общежитии – 350. Через два дня их количество увеличили до 500… Раненых помещали везде, где только было возможно, – в московских монастырях, в народных домах, при музее Александра III, в популярных места развлечений: Славянском и Купеческом клубах, Литературно-художественном кружке. При ресторане «Эрмитаж» был открыт госпиталь с полным оборудование на 35 человек. Трактир «Тулон» в Зыковом переулке послужил приютом для сотни раненых солдат. Главноначальствующий над Москвой предложил владельцам целого ряда популярных ресторанов и клубов: театра Зона, «Альказара», «Аполло», «Победы», ресторана Скалкина, «Аркадии», «Золотого якоря», «Тиволи», «Фантазии», Потешного сада, «Новых сокольников», Богородского сада-театра и Тестовского поселка – немедленно предоставить свои помещения в распоряжение городского головы для размещения раненых… При этом администрация предупреждала, что в случае отказа заведения будут просто закрыты… (Там же. С.117-120). Обычно такая сонная, захолустная Красносельская улица оживилась. Сделалась неузнаваемой. Она запружена народом. Повсюду раненые. В конце июля 1914 года в помощь существующим военным госпиталям по инициативе общественных организаций началось создание частных лазаретов. К 6 августа их насчитывалось уже несколько десятков с общим количеством 1220 мест. Москвичка Р.М. Хин-Гольдовская в августе 1914 г. записала в дневнике: «В смысле помощи раненым общество ведет себя изумительно. Все дают без конца. Составляются маленькие группы, чтобы устроить хоть какой-нибудь лазарет. (И мы с Над[енькой] и Эвой вошли в такую группу–и в первое же заседание членские взносы определились 850 р. в месяц)». (В.Руга. «Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны/Владимир Руга, Андрей Кокорев. М.:АСТ, 2011, С. 101».)

В Москве в это время открылось много небольших госпиталей, на 15–20 коек. Инициаторами их были люди из разных социальных слоев: от крупных промышленников, до обычных обывателей, — каждый из них стремился внести свою лепту в дело помощи раненым. Один из них, разместившийся в Милютинском переулке, был создан вскладчину – на средства сразу нескольких польских общественных организаций: «Союза польских женщин», «Дома польского», «Благотворительного общества вспомоществования бедным римско-католического вероисповедания в Москве», общества любителей хоровой музыки и пения «Лютня», «Польского гимнастического общества». (Там же. С. 102). «Одним из способов разгрузки госпиталей в трудные августовские дни стал так называемый «патронаж». Суть его заключалась в том, что воинов с легкими ранениями размещали на частных квартирах – в семьях или в маленьких лазаретах, устроенных жильцами домов вскладчину в пустующей квартире. Пионерами в этом деле были квартиранты дома номер 14 на Чистых прудах, организовавшие «Первый кооперативный лазарет». В Фурманом переулке домовладелец Рабинович предоставил помещение, а содержание размещенных в нем десяти раненых взяли на себя жильцы дома…». Были и такие случаи, проводив павшего в бою воина в последний путь, некоторые из москвичей старались увековечить память о герое. Так, отец корнета А.Г.фон Кеппена назвал именем сына госпиталь на 25 раненых, открытый им на Ново-Басманной улице…». (В.Руга.«Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны».). Начавшаяся война предопределила, с одной стороны, рост патриотизма в российском обществе, а, с другой стороны, взаимную ненависть народов воюющих стран. Эскалация военных действий летом-осенью 1914 года стимулировала рост враждебных настроений населения России к представителям Германии и Австро-Венгрии, которых к началу войны в Москве, согласно данным московской полиции, проживало примерно 7500 подданных Германии и Австро-Венгрии. (Там же. С. 428).

Нагнетание антигерманских настроений повлекло соответствующие результаты: из Москвы было выслано около двух тысяч германских и австро-венгерских подданных, начался повсеместный бойкот немецких товаров, лавок и магазинов. Распространялась практика отказов от делового сотрудничества с немцами, в ходе которой московские немцы сначала были вытеснены из представительных органов делового мира (из Московского биржевого комитета…), а позже над большинством «немецких» фирм был установлен контроль правительства. Роль координационного центра этой кампании играл образованный в Петрограде Особый комитет по борьбе с немецким засильем. 1 апреля 1915 года на территории России закрылись все без исключения немецкие гимназии. В августе-сентябре 1914 года прошла серия мер по переименованию населенных пунктов, носящих немецкое название. 3 сентября 1914 года город Санкт-Петербург был переименован в Петроград. (В. Дённингхаус. Немцы в общественной жизни Москвы: симбиоз и конфликт (1494-1941). Перевод. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С. 325, 326). А «все без исключением проживающие в пределах Московского градоначальничества германские и австрийские подданные мужского пола в возрасте от 17 до 45 лет считаются военнопленными… Лица, кои окажутся виновными в неисполнении или нарушении сего обязательного постановления, подвергаются в административном порядке заключению в тюрьму или крепости на 3 месяца, или аресту на тот же срок, или денежному штрафу до 3 тысяч рублей…Следом за военнопленными должны были последовать члены их семей». Кроме этого запрещалась немецкая речь в общественных местах, штрафные санкции для нарушающих были идентичными, предыдущим нарушениям. Непатриотичным считалось и исполнение произведений немецких композиторов – Бах, Штраус. Весной 1915 года закрылись все немецкоязычные газеты, конфисковывались книги, издаваемые для этнических немцев. В газетах, речах государственных деятелей нагнетались антигерманские настроения.

Общим сигналом к началу интенсивной антинемецкой пропаганды в столице стала речь Николая II, произнесенная 4 августа 1914 года перед гласными Московской городской думы. Результатом выступления явился погром, учиненный толпой 5 августа в германском посольстве при полном невмешательстве полиции. Во время визита Николая II в Москву на улицы города вышли на национально-патриотическую манифестацию около миллиона москвичей. С этого времени столичные газеты и журналы усилили агитацию под германофобскими лозунгами, которые обосновывались «тевтонской опасностью» и жестокостями немцев в отношении населения оккупированных территорий, а позднее и военнопленных. С этого времени приметой Москвы периода первой мировой войны стал «…рост антинемецких настроений среди рабочих, вызванных оскорблениями национальных чувств и придирчивостью со стороны представителей фабричной администрации из числа немцев и австрийцев. Обида на немцев и уязвленное имперское самолюбие усилили германофобию и привели, на фоне массового патриотического подъема, к взрыву конфликта на бытовом уровне против членов немецкой колонии в Москве. 10 октября 1914 года, впервые с начала военных действий, в Москве были совершены нападения на предприятия германских и австро-венгерских подданных. В то время в городе насчитывалось189 торговых домов, обществ и фирм, в число владельцев которых входили немцы и австрийцы, а также более 300 их единоличных торговых, ремесленных, фабричных и других заведений. Группами протестующих обывателей в тот день были разбиты витрины и частично расхищены товары в кондитерских магазинах «Эйнем» в Верхних торговых рядах и на Ильинке, «Мандль» на Рождественке, «Дрезден» на Мясницкой и в некоторых других. Полиции удалось тогда разогнать погромщиков и предотвратить полный разгром торговых помещений, но взрывоопасная ситуация в городе сохранялась». (В.А.Любартович, Е.М. Юхименко. «Немецкий купеческий род Прове: два века с Москвой. М.:Издательский Дом ТОНЧУ, 2008. С. 175-176.».). «В конце мая 1915 года,…в Москве, произошел грандиозный погром. Били немцев»,– так…начал свои воспоминания об этом событии…статский советник Н.П.Харламов, посланный в 1915 году во вторую столицу для официального расследования.

Погромные настроения тлели там и ранее. Еще «осенью 1914 г. в Москве,– свидетельствовал полковник Кирасирского полка Г.А.Гоштовт,– истерически настроенная оголтелая толпа топила в реке старушку только за то, что она носила немецкую фамилию. Внешними причинами разразившегося в Москве погрома были военные неудачи на фронте. Погром в Москве продолжался три дня: с 27 по 29 мая. Еще 26 мая около полутора тысяч рабочих ситценабивной фабрики Гюбнера выдвинули перед администрацией коллективное требование: удалить всех служащих и рабочих из «немцев-эльзасцев». Не получив удовлетворения, толпы рабочих с флагами, портретами Государя, пением гимна и выкриками «Долой немцев!» вышли на улицы. На следующий день с утра все повторилось. Сотни рабочих заполнили улицы Замоскворечья. Толпа насчитывала до 10 тысяч человек. 28 забастовали все заводы Москвы. Толпы были еще гуще. Несли национальные флаги, Царские портреты, пели народный гимн. Кричали «Долой немцев!», «Да здравствует Государь Император и Русская Армия!». Утром 28 мая погромы вышли за пределы Москвы…Число погромщиков в самый пик погрома, 27-28 мая, превышало100 тыс. человек. Лишь прибывшие в город, по решению Московской городской думы… утром 29 мая регулярные воинские части прекратили погром. В ходе погрома было убито 5 человек немецкого происхождения, четверо из которых были женщины. Разгромлено 732 отдельных помещения, в число которых входили магазины, склады, конторы и частные квартиры. Официально было зафиксировано более 60 возгораний. Приблизительная общая сумма убытка – более 50 миллионов рублей. Расследование установило, что в результате трехдневных беспорядков пострадали не только 113 австро-германских подданных, но и 489 подданных Российской Империи с иностранными и 90 с чисто русскими фамилиями. (В. Дённингхаус. Там же. С. 334-336). С.Рябиченко в книге «Погромы 1915 г. Три дня из жизни неизвестной Москвы. М.: Глобус, С. 102-138.» в приложении дает список помещений, пострадавших от погромов 27-29 мая 1915 года в Москве с суммой, нанесенного ущерба. По Басманному району в списке значатся: «Армянский пер., д. 7 — «Акционерное общество «Сименс-Гальске» — убыток 3000; Басманная Старая улица, д. 15 – Учетно-ссудный Банк Персии (Берман) – 28000, д. 19- (Кудрявцев-Гиллерт) – 35000; д.15 — Учетно-ссудный Банк Персии (Кливанский) – 5000; Гороховский пер., д. 9 — (Берензон-Бауэр и Кук); д. Виллер — 50400; д.Зейберт (Граве А.-К.П.)– 13200; Елоховская ул., д. 15(Чеснокова) – 500; д. Руста – 20000; д. Лютера – 15000; Елоховская пл., д. 5 – (Чичкина) – 300, (Одерат) — 1.500; д.7– (Клингерт) – 60000, (Ауэ)- 3000, (Тейхерт) — 6000; Ирининская ул., д. Евангелийского об-ва – 75000; Козловский Б.пер., д. Аристархова– (Кемпор) – 5500, (Шуберт) –5500; Колпачный пер., д. 5 (Кноп) – 1150000; Машков пер., д. Каппело (Фрост) – 7500; Переведеновка Б. ул., д. 9 (Фроденфельд т/д «Францен и К) – 26200; Переведеновка М., ул.,д.7 (т/д «Р.А. Вентцелли) – 100000; Покровка ул, д. 16, 35, 38…; Посланников пер, д. 10 (насл. Калиной) – 5000, д.12 (Казаков) – 1000, д.7 (Спирин) – 2000, д. насл. Назарова («Браун и К) – 500000;Сыромятинская ул. д.16 (Шен)- 53000; Харитоньевский Б. пер., д.Тестова (Бромлинг) — 7500, (Крахт) – 16500, д. Рерих; Чистопрудный пер., д. церкви Св. Троицы, что на Грязях (Вильчус) – 300, там же (Гетлинг) –20000; Чистые пруды ул., д. Кабанова (Менталь) –2650…». Так, на Большой Спасской улице, неподалеку от Красных Ворот, толпа в несколько тысяч человек разгромила и сожгла типографию нотопечатных изданий с ее богатым архивом нотных записей, принадлежавшую купчихе II гильдии и российской подданной Прасковье Гроссе. (В. Руга. Там же. С. 457).

Большое количество актов насилия толпа учинила в Лефортово. Так, австрийский подданный Э.Ф.Гаек, арендовавший небольшую колбасную фабрику Гамбургера в 3-м участке Лефортовской части сообщил: «Сегодня, 29 мая, когда я приехал с квартиры, обнаружил, что моя мастерская, машинное отделение, мебель, находящиеся в квартире Гамбургера, разгромлены. Машины испорчены, товар разбросан, частью расхищен, разбросанный облит нефтью и керосином. Всего убытку мне причинено на 8860 рублей…(В.А. Любартович. Там же. С. 178). Случалось, что местные жители из немцев покидали свои дома в Лефортовской части и укрывались от погрома на Басманных улицах. Так, по рассказам крестьянина К.Менцеля, латыша… поступил хозяин кузнечно-слесарной мастерской, в которой он работал, располагавшейся на Хапиловской (ныне Большой Почтовой улице), в доме 10-12, Г.К.Шпонгольц: «Накануне, 28 мая сам Шпонгольц сказал около двух часов дня, что его предупредили по телефону, что громят немцев и будут громить его, а потому во избежание неприятностей он возможно, переселится с семьей на Басманную, а меня просил охранять дом и мастерскую…Часов около одиннадцати вечера со стороны Иноверческого кладбища я услышал крики «Ура!» и увидел приближающуюся толпу…Я хорошо запомнил, что за толпой, которая приблизительно состояла из пятисот человек, шло несколько городовых, не менее трех. Подойдя к воротам дома, толпа с криком разбила ворота и, ворвавшись в дом, начала погром. Я заметил, что городовые, шедшие за толпой, отошли при этом в сторону, разговаривая между собой и смеясь. Ни малейшей попытки остановить погром они не учинили.». На Покровской улице, в доме 84 была разгромлена и разграблена фабрика буровых инструментов «Московского товарищества повсеместного артезианского водоснабжения, орошения и осушки фон Вангель Б.И. и К» с убытком в 107 тыс. рублей. В числе пайщиков этого предприятия состоял А.А. Ценкер. Русский подданный и православный от рождения С.П. Цукерман, проживавший в доме №7 по Старой Басманной улице заявил околоточному надзирателю об убытке в 12 тыс. рублей, который он понес от разгрома принадлежащей ему красильни с магазином тканей на Покровской улице, в доме № 42. Другая же его красильная мастерская, располагавшаяся в доме №9 по Старой Басманной, к счастью для него, уцелела. Инспектор Евангелической богадельни в доме № 32 по Ирининской улице Рудольф Гоппе по просьбе 134 призреваемых при богадельне, заявил, что 28 мая толпа манифестантов разгромила все помещения благотворительного учреждения, уничтожила и похитила вещей и имущества на 200 тыс. рублей. (В.А. Любартович. Там же. С. 179-180). П.К.Чегодаев, заведующий резиноткацкой фабрикой Торгового дома «Браун А. и К», принадлежавшей российскому подданному и расположенной в Посланниковом переулке, в доме 5, заявил на допросе в полиции: «Я видел, как шла на фабрику толпа людей с палками и большей частью из них были пьяные. Толпа сперва стала громить фабрику, я был на улице и наблюдал со стороны за ней и мог видеть это, а потом подожгла в нескольких местах фабрику; приехали пожарные, но толпа сначала не давала тушить, а потом начала поспешно расходиться и пожарные приступили к тушению пожара. У нас сгорело два фабричных корпуса…, в фабричном корпусе все машины приведены в негодность…Убытки пока подсчитать в точности не представляется возможным, достигают же несколько сот тысяч рублей». (Там же. С. 179). «В результате в Москве было разгромлено 732 отдельных помещения: магазины, склады, конторы и даже частные квартиры с убытком на сумму более 50 млн. рубл. Из них 475 торговых предприятий, 207 квартир и домов. Пострадали следующие категории граждан: германские и австрийские подданные –113 человек; русские подданные с иностранными фамилиями – 489; русские подданные с чисто русскими фамилиями – 90 человек. По заключению московских властей в самочинных действиях и погромах приняло участие около 50 тыс. чел. Большинство демонстрантов-погромщиков составили рабочие и работники различных предприятий, их дети-подростки, люмпены- «хитрованцы», городская чернь. В беспорядках приняли участие и торговцы, студенты, учащиеся, служащие, чиновники, представители интеллигенции». Последствием пьяных погромов стали пожары, охватившие Москву с 28 по 31 мая. Было зафиксировано более 60 возгораний зданий, принадлежавших московским немцам. Их быстрое распространение повлияло на решение ввести в Москву 29 мая 1915 года регулярные войска. В этот же день выходит постановление, запрещающее населению появляться на улицах города с 10 часов вечера до 5 часов утра. (В.Дённингхаус. Там же. С. 355).

Перестройка экономики Москвы потребовала огромных усилий от всех государственных органов. В помощь им создаются Военно-промышленные комитеты, Особые совещания, общественные организации – «Земгор». Перестройка коснулась и научной базы академической науки, учебно-исследовательских центров. Так, ИМТУ (Императорское Московское Техническое Училище), с 1989 года Московский Государственный технический университет, ранее носивший имя революционера Н.Э. Баумана, обычное учебное заведение, вклад которого в укрепление оборонной мощи России в годы первой мировой войны, да и после революции, оказался неоценимым для оборонной мощи России. История училища началась 5 октября 1826 года, когда вдовствующая императрица Мария Федоровна издает указ, в котором «высочайше повелеть соизволила учредить большие мастерские разных ремесел» для мальчиков-сирот Воспитательного дома. С развитием отечественной промышленности потребность в искусных мастерах стремительно возрастала, и московский Воспитательный дом решил ответить на возросший спрос. С этой целью Воспитательному дому передается Слободской дворец, располагавшийся на улице Коровий брод (в конце XYIII в., потом улица Рыкова, теперь – 2-я Бауманская улица). В здании дворца предполагалось разместить 300 воспитанников, будущих учеников нового ремесленного заведения при Воспитательном доме. С этой целью Воспитательному дому передается Слободской дворец. Император Николай I пожаловал Воспитательному Дому каменные корпусы, оставшиеся после пожара в Слободском дворце. Императрица в свою очередь учредила специальную строительную комиссию, которая в 1827 году приступила к перестройке здания.

1 июля 1830 г. император Николай I утвердил «Положение о Ремесленном учебном заведении». С этого года и ведет свое летоисчисление нынешний МГТУ. Ремесленное училище, основанное в 1830 году, было преобразовано в 1868 году в Императорское техническое училище, готовившее высококвалифицированные кадры инженеров-механиков, строителей и технологов. В нем преподавали известные русские ученые Н.Е. Жуковский и С.А. Чаплыгин. С началом 1-й мировой войны директор училища В.И. Гриневецкий опубликовал статью «Технико-общественные задачи промышленности в связи с войной», начинается переориентация работы ИМТУ на нужды обороны России. Уже с 1914 года в химических лабораториях налаживалось производство медикаментов. На кафедре физики под руководством профессора П.П. Лазарева работал рентгеновский кабинет, Опыты «по приспособлению рентгеновского кабинета для перевозки на большие расстояния (100 верст и больше)» начались в лаборатории профессора П.П. Лазарева после его доклада во Всероссийском земском союзе. Руководил проектированием установки, а затем ее эксплуатацией сотрудник лаборатории Н.К. Щодро. Чтобы сэкономить бензин и удешевить эксплуатацию, автомобиль был оснащен дополнительным легким керосиновым двигателем, который применяли для приведения в действие динамо-машины. Рентгеновский аппарат располагался в деревянном ящике с ручками для переноски, 48-метровый электрический кабель, соединяющий автомобиль с рентген-аппаратом, накручивали на специальный вал и снабжали телефонным проводом, чтобы персонал мог поддерживать связь между автомобилем-кабинетом и вынесенной в лазарет станцией. Пятимесячный опыт работы позволил усовершенствовать конструкцию. Следующий рентгеновский аппарат, сделанный москвичами, стал портативнее и легче, стал легче и автомобиль с рентгеновским кабинетом. Для работы не требовались ни оборудованные комнаты, ни источники тока, что позволяло сделать рентгенографию вполне возможной во всякой земской больнице. Стоимость кабинета со всеми приспособлениями оценивалась в 7 тысяч рублей, в которые включены и 4,5 тыс. руб. стоимости шасси. Каждый снимок без учета амортизации оборудования обходился в 2 руб. Экипаж автомобиля состоял из 3-х человек: рентгенолога, санитара и шофера-механика. При работе в госпиталях в помощь экипажу придавались еще 2 санитара. В самом институте создается образцовый рентгеновский кабинет. Этот кабинет посетил В. И. Ленин и подвергался там просвечиванию и фотографированию после покушения в 1918 г. Петр Петрович руководит рентгеновской секцией Наркомздрава, организует в Москве Рентгеновский институт, руководит им в течение нескольких лет и принимает активное участие в организации московского завода рентгеновской аппаратуры. Медицинская рентгенотехника в СССР многим обязана П. П. Лазареву.

9 мая 1916 г. УВВФ (Управление Военно-Воздушного Флота) предложило Н.Е. Жуковскому «организовать в аэродинамической лаборатории ИМТУ систематические аэродинамические испытания военных самолетов», значительно расширив их «ввиду отсутствия специальных научных учреждений, занимающихся расчетом самолетов». 18 мая 1916 г. Н.Е. Жуковский одновременно с выполненным расчетом представил в УВВФ «соображения о вопросах, в которых Аэродинамическая лаборатория могла бы прийти на помощь Военному ведомству и организацию которых она могла бы на себя принять при его содействии». Заказчикам предложили следующую программу исследований:

«1. Выяснение запаса прочности в существующих системах самолетов при полете в спокойном воздухе и во время посадки. Выяснение недостатков в принятых системах военных самолетов и указание способов их исправления.

2. Выяснение вопроса о наивыгоднейших материалах для частей самолетов в смысле веса и лобового сопротивления при заданной прочности.

3. Вычисление расчетных таблиц и графиков для рационального построения самолетных винтов, с использованием созданной проф. Жуковским вихревой теории гребного винта.

4. Построение и лабораторные испытания целого ряда теоретических форм поддерживающих планов (профилей крыла) с целью найти новые формы, у которых лобовое сопротивление было бы в 2—3 раза меньше, чем у существующих планов.

5. Постановка полетов специального научного характера для выяснения аэродинамических качеств самолетов в полете и для сравнения их между собой при подъеме на высоту и при полете на больших высотах».

1 июля 1916 года Исполнительная комиссия при Военном ведомстве постановила создать при Аэродинамической лаборатории МТУ Авиационное расчетно-испытательное бюро (АРИБ) под руководством Н.Е. Жуковского. Ближайшими его помощниками стали: А.Н.Туполев—заведовал лабораторными установками, В.П. Ветчинкин—вычислительно-расчетной частью, Г.И. Лукьянов — аэродинамической частью, Н.И.Иванов— испытанием материалов. А.А.Архангельский, И.Н.Веселовский, В.Е.Лебедев, К.А.Ушаков, Г.М. Мусинянц и А.В.Раковский работали вычислителями и лаборантами. Финансировало и давало задания АРИБ военное ведомство. В основанных Н. Е. Жуковским лабораториях и кружках велись научные работы, направленные на улучшение летно-тактических качеств самолетов, решение вопросов аэродинамики и прочности конструкций. Указания и советы Жуковского помогали авиаторам и конструкторам в создании новых типов самолетов. Для этого были подготовлены авиационные инженеры-механики. Бюро сразу приступило к решению разнообразных практических задач, связанных с поверочными расчетами различных закупаемых за границей и строившихся в России самолетов: «Фарман-XXVH.-XXX», «Моска», «Анатра тип Д», «Ныопор X», «Hbionop-Xl.’XVll», «Сопвич» двухместный, «Виккерс», «Спад», DH-4 и других. Проделали аэродинамические расчеты самолетов Слесарева, братьев Касьяненко, Повалишина и многих других. АРИБ провело в своей Аэродинамической лаборатории все необходимые для военно-воздушного флота аэродинамические исследования—испытания моделей крыльев и фюзеляжей, определение качества тех или иных конструкций, исследования авиабомб и стрел. С участием АРИБ производились испытания самолетов в полете и исследования причин авиакатастроф. Частые аварии и катастрофы, привели к созданию в АРИБ возглавляемой Жуковским специальной комиссии. Исследования выявили конструктивный дефект, названный «игрой болта в трубе» малый момент инерции хвостовых стоек в перпендикулярном полету направлении вызывал их сильную вибрацию, «изъедая» и затем разрушая болты. Комиссия выдала заводу конструктивные, технологические рекомендации. Впервые установить нормативные требования к прочности самолета в АБИР попытались в конце 1916 г., тогда же создали Комиссию по вопросам норм прочности под руководством Жуковского в составе: Ботезат, Архангельский, Ветчинкин, Туполев, Тимошенко, Лукьянов и другие. Исследование прочности конструкций различных самолетов позволило уже летом 1916 г. определить первые наброски норм прочности. С начала своей деятельности АРИБ стало центром научных исследований по аэро- и гидродинамике, выполняло задания УВВФ по исследованию моделей самолетов Ижорского завода, самолетных лыж и различных типов винтов для Московского аэротехиического завода, крыльев и фюзеляжа гидроплана «К» для завода «Дуке»; проводило обследование Московских авиационных и моторных заводов; составило проект аэродинамической трубы для Николаевской физической обсерватории, проводило тарировку аэродинамических приборов для Киевской школы наблюдателей. Интересными исследованиями являлись работы по теории вариационных винтов, ставшие развитием вихревой теории гребного винта Жуковского.

За время своей работы Бюро выпустило много новых материалов по проектированию и расчету самолета, выработало новые профили крыльев, исследовало сопротивление фюзеляжей и хвостовых оперений существовавших тогда аэропланов. В 1916 г. Меллер пригласил Туполева возглавить отделение гидропланов «Дукса», и в АРИБ начали проектировать гидроплан и строить глиссер.

Главной заслугой деятельности АРИБ уже в 1916 г. явилось то, что при непосредственном участии его сотрудников были разработаны и 18 октября Техническим Комитетом ГВТУ одобрены новые «Правила испытаний аэропланов в полете». Теперь им должны были следовать летчики-сдатчики всех авиазаводов, поставлявших аэропланы военному ведомству. АРИБ активно функционировало на Ходынском поле в 1916— 1917 гг., пока в марте 1918 г не превратилось в «летучую лабораторию», а в декабре того же года основные работники Бюро под руководством Жуковского составили руководящее ядро вновь созданного Центрального аэрогидро динамического института (ЦАГИ). По сути, АРИБ вместе с Главным аэродромом явилось зародышем всех впоследствии созданных на Ходынке научных летно-испытательных организаций, таких как летный отдел Главвоздухофлота, Научно-опытный аэродром (позже—НИИ ВВС), Отдел эксплуатации, летных испытаний и доводок (ОЭЛИД) ЦАГИ и в 1940 г.— ЛИИ им. М.М. Громова в поселке Стаханово (ныне город Жуковский). На базе этой же лаборатории при ИМТУ были созданы теоретические курсы авиации, на базе которых впоследствии была организована Военно-воздушная академия им. Н.Е. Жуковского.

Мастерские училища изготавливали предметы военного снаряжения и обслуживали станки, изготовлявшие колючую проволоку в мастерских Главного Военно-технического управления. Госпиталь при ИМТУ функционировал в полном объеме, он размещался в студенческом общежитии и Политехническом обществе. С 14 апреля 1915 года по инициативе Н.Р. Брилинга начали функционировать при лаборатории двигателей внутреннего сгорания курсы по подготовке шоферов для службы во Всероссийском Земском Союзе. С апреля по инициативе полковника Д.В. Яковлева ИТУ по соглашению с акционерным обществом «Гном» предоставило последнему станки и персонал учебных мастерских для производства дефицитных деталей авиационных двигателей. К этим работам широко привлекались и студенты.

Грозные события лета 1915 года дали новое, более широкое направление работам ИМТУ на оборону. 20 июня директор В.И. Гриневецкий собрал экстраординарное совещание Учебного Комитета и частное совещание всех преподавателей Училища с обсуждением вопроса о привлечении всего коллектива ИМТУ к работам на оборону. Учебный Комитет ИМТУ после всестороннего обсуждения вопроса поручил А.Е. Чичибабину к осени 1915 года создать обширную лабораторию для производства взрывчатых веществ и других необходимых для армии веществ. Ф.К. Герке было поручено выехать на фронт для изучения проблем, связанных с удушливыми газами. Н.Ф. Чарновскому поручено расширить в учебных мастерских широкое производство снарядов с участием студентов. По инициативе В.И. Гриневецкого ученые и инженеры училища начали проектировать металлообрабатывающие станки для производства снарядов и деталей стрелкового оружия. В училище был организован ускоренный выпуск инженеров из студентов старших курсов. Учебный Комитет полагал, что все без исключения студенты ИМТУ должны были использоваться по военно-технической части и по возможности по своей специальности. Старшие и наиболее подготовленные студенты должны были использоваться в качестве инструкторов, а младшие – в качестве рядовых работников.

Учебным Комитетом ИМТУ была направлена «Записка о направлении сил и средств Императорского Московского Технического Училища по обслуживанию военно-технических потребностей», в которой говорилось о том, что высшая школа при некотором временном изменении учебных планов и учебного процесса может предоставить значительное число кадров со специальной научной и технической подготовкой из числа своих преподавателей и еще большее число в качестве исполнителей и инструкторов из студентов, которые могли бы использоваться при мобилизации промышленности, которая уже столкнулась с недостатком технических кадров при повышении интенсивности работы и создании новых специализированных предприятий. В этом документе указывалось, что «Временное введение работ для военных надобностей внутри высших школ, подготовка из студентов исполнителей и инструкторов таких работ, использование лабораторий и мастерских для работ научно-экспериментальных для учебно-инструктивных, наконец, использование свободных сил преподавателей для научно-технической и организационной работы в том же направлении – все это должно быть со стороны высших школ не только делом их гражданского долга, но и прямой педагогической задачей». 25 июня 1915 года во исполнение решений Учебного Комитета В.И. Гриневецкий поместил в московских газетах призыв к студентам Училища, желающих работать на оборону. Этот призыв нашел горячий отклик со стороны студентов, бросивших отдых, летние практики и явившихся в Училище с целью работать на снарядных заводах и готовиться в инструкторы. Избранная Учебным Комитетом Военно-Техническая Комиссия организовала краткосрочную подготовку и распределение этих студентов на такие заводы, как Брянский, Бежицкий, Коломенский, Сормовский и другие. В короткий срок к заводской работе были привлечены свыше 400 студентов ИМТУ, причем четвертая часть из них была подготовлена к инструкторской деятельности. Деятельность преподавательского состава концентрировалась в военно-общественных организациях: в Московском Военно-Промышленном Комитете, в Городском и Земском Союзах. Часть преподавателей ИМТУ приняли на себя руководство технической работой при Московском Уполномоченном по топливу, состояли членами Московского Заводского Совещания по обороне в качестве представителей Союзов и Военно-Промышленного Комитета.

К концу 1915 года почти 800 студентов 9более 30% списочного состава) принимали активное участие в работах на оборону. 225 студентов, пройдя автомобильные курсы, работали в тылу и на фронте в качестве водителей в автомобильном отделе Всероссийского Земского Союза и Главного по снабжению Армии Комитета Союзов. Более 50 студентов прошли школу летчиков при аэродинамической лаборатории. На заводах по снарядному производству по 15 декабря работало 397 студентов. На различных военно-технических работах Химического Отделения работало около 100 студентов.

Многими преподавателями и бывшими студентами ИМТУ сделан огромный вклад в развитие русской науки и техники России, их имена вписаны в историю мировой технической мысли. Современный МГТУ по праву стал преемником и наследником этих традиций. Так странно все переплелось в истории: Слободской дворец, расположенный в немецкой слободе, история которого началась в 1749 году, когда канцлер А.П. Бестужев-Рюмин начал строить здесь свой большой московский дом и огромный научный город XXI века, отстроенный вокруг этого дворца.

В истории первой мировой войны, в истории Москвы удивительным образом переплелись патриотизм, ничем не контролируемая ненависть, сила духа, милосердие ко всем обделенным и огромная вера в могущество своей страны, в ее непобедимости…